– Будем сохранять бдительность, – сказал машинист. – Как только из диспетчерской службы придут какие-то новости, я сразу дам тебе знать.

Поезд заканчивал погрузку припасов и пассажиров. Хиггинс вернулся в вагон-люкс. На протяжении долгой службы ему доводилось сталкиваться со всевозможными отказами оборудования, ошибками обслуживающего персонала и капризами непогоды. В таких ситуациях он привык доверять инстинктам, выработанным за тридцать с лишним лет работы. Ему не нравилось, как выглядит небо и как дует ветер. Не нравилась острая форма снежинок. Он продолжал смотреть в окно на небо, которое, по-видимому, сулило только неприятности.

* * *

– Лелия, что ты здесь делаешь?

– И это я слышу, проделав такой путь, чтобы сделать тебе сюрприз? Ты в курсе, что из Лос-Анджелеса нельзя долететь напрямую в Канзас-Сити? К чему я это? К тому, что пришлось лететь через Денвер. Это полный кошмар. И в благодарность получаю «Лелия, что ты здесь делаешь?».

Она обняла его и поцеловала. Том испытал сильнейшее чувство вины: в конце концов, они состояли в отношениях. Они в некотором смысле встречались, собирались в Тахо на Рождество. Из-за новой встречи с Элеонорой он практически позабыл обо всем.

– Извини, просто был изумлен, увидев тебя. Я думал, может, ты все бросишь после инцидента с Эриком.

– Не глупи. Давай зайдем в поезд и поговорим. Я тебе все расскажу.

– Расскажешь все… что именно ты подразумеваешь под «все»?

– Потом, когда распакую вещи.

Женщина протянула свой билет одному из носильщиков и велела им занести багаж в вагон. Она щедро их одарила чаевыми и ошеломляющей улыбкой. Лелия была одета в классическом голливудском стиле, то есть дорого и броско. Том был уверен, что несчастный батальон носильщиков Канзас-Сити никогда не оправится от этого зрелища. Они, наверное, сами заплатили бы ей за привилегию нести ее кожаные сумки от «Гуччи» и находиться в ее обществе.

По пути к вагону Лелия взяла Тома под руку:

– Знаешь, я никогда раньше не ездила поездом. Тем более в праздники. Должно быть интересно. У них тут есть массажные услуги? А салон красоты, как на круизных лайнерах?

– Гм, боюсь, что нет. В каждом купе есть шашечная доска, однако шашки надо приносить с собой. Да, и еще у них очень много спиртного; должен тебе сказать, оно замечательное.

– Так, может, ты мне сделаешь – массаж, я имею в виду? Да, и я захватила игривое нижнее белье, – добавила она с напускной скромностью, прижимаясь к нему.

Когда они заходили в вагон, Том краем глаза заметил Элеонору. Она внимательно следила за ними. Это был один из немногих случаев в жизни, когда он чувствовал себя совершенно беспомощным. Они сели в «Чиф», попрощались с Миссури, и поезд тронулся в путь по равнинам фермерских угодий Канзаса. Сумерки сгущались.

Лелия расположилась в своем купе, но не упустила возможности пожаловаться на тесноту и спросить, нельзя ли арендовать купе с обивкой из красного дерева и личным лакеем. Безнадежно влюбленный проводник Барри напряг шейные мышцы, выпятил грудь и сделал несколько жимов с ее багажом в руках, параллельно засыпая женщину небылицами из поездной жизни. Однако Лелия не впечатлилась и по-прежнему сторонилась его. Женщина намекнула, что если он каким-то образом обеспечит достойный чайный сервис и будет приносить еду ей в купе, то она будет периодически одаривать его улыбкой и, быть может, продемонстрирует красивую голень и часть бедра. Так что Барри ушел, твердо вознамерившись выполнить ее пожелания.

Позже в купе зашел Том.

– Мне нравится, как ты тут все устроила, – улыбнулся мужчина.

– О чем ты?

– Сделала конфетку из обычного унылого купе.

– Можешь сегодня переночевать здесь.

Он присел на край заправленной кровати:

– Послушай, я должен кое-что рассказать. Я не думал, что все так случится – то есть в поезде и все такое, но раз уж рассказывать, то почему бы не прямо сейчас.

Она положила свою ладонь на его:

– Кажется, я знаю, что ты собираешься сказать. Потому я и проделала весь этот путь.

– Вот как?

Как она могла узнать об Элеоноре?

– Почему ты здесь?

– После случившегося с Эриком я разозлилась на тебя – по-настоящему разозлилась. Но вместе с тем мне было и приятно: твоя ревность и все такое.

– Спасибо, рад, что вызвал такие чувства.

– Так вот, я начала все обдумывать. Мы вместе уже довольно давно, надо кое-что решить.

– Не могу не согласиться.

– И я приняла решение. Я не хотела сообщать ему по телефону и ждать до Рождества – тоже, потому что это могло изменить наши планы на праздники.

Том издал вздох облегчения:

– Думаю, мы на одной волне.

Она наклонилась вперед и положила руки ему на плечи:

– Том, я хочу выйти замуж.

– Куда? – только и сумел вымолвить в ответ Лэнгдон.

– Не «куда», а «за кого», дурачок. Впрочем, писатель у нас ты. О тебе и речь.

– Ты хочешь выйти за меня? Ты проделала весь этот путь, чтобы сказать мне, что хочешь выйти замуж? За меня?

От волнения он встал и начал расхаживать по купе и в конце концов ударился головой о большое окно, словно отчаянно пытающаяся вырваться из клетки птица.

– Лелия, от встреч несколько раз в год ради забавы и развлечений до брака довольно далеко. Это узы на всю жизнь и на каждый день, и в радости и в горе.

– Думаешь, я об этом не знаю?

Он указал на нее пальцем:

– Это что, эксперимент? Берешь уроки у какого-нибудь психоделического парапсихологического вудуистического учения Новой Эры и прочего дерьма?

Она поднялась на ноги:

– Нет, дело во мне. С годами я не молодею. Мои биологические часы не просто тикают, а бьют тревогу. И я уже столько раз нажимала на кнопку отключения будильника, что она больше не работает.

– Ты что, хочешь завести детей?

– Да, а ты – нет?

– Ты спрашиваешь меня, хочу ли я завести детей?

– Ты оглох? Да!

– Откуда мне знать, хочу ли я их? Я понятия не имел, что ты сегодня придешь и сделаешь мне предложение. Дай перевести дух, а?

Лелия обняла его:

– Знаю, все это так неожиданно. Но мы хорошо смотримся вместе, Том, очень хорошо. У меня много денег, мы сможем делать все что пожелаем. Будем путешествовать, играть, наслаждаться жизнью, а потом остепенимся и заведем большую семью.

– Большую? Семью? Насколько большую?

– Ну, я думаю о восьмерых.

Он оглядел ее хрупкую фигурку:

– Ты занимаешься фитнесом по шесть часов в день. Хочешь сказать, ты готова портить фигуру восемь раз подряд? Лелия, даже если мы установим темп по ребенку каждые два года, то к появлению на свет последнего тебе исполнится шестьдесят.